Шалфей

[irismeansrainbow]

Название: Шалфей
Автор: harlequin (julie)
Разрешение: получено
Переводчик: iris_means_rainbow
Пейринг: Гаюс/Мерлин
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: разница в возрасте
Саммари: С помощью Мерлина Гаюс вновь открывает старый заросший аптекарский сад.
От автора: Действие происходит после серии «Любовь во времена драконов», которая ясно показала, зачем нужны и всегда будут нужны фанфики (и слэшные особенно).



Створки старых, тяжёлых деревянных ворот не поддавались.

— Тут была какая-то хитрость, — сказал Гаюс, пытаясь вызвать в памяти движение: повернуть ручку вот так, потом надавить, чтобы вес плеча пришёлся вот сюда. А, да чего уж. Он был моложе.

— Не cдвинулись ни на волос, — заметил Мерлин.

— Теперь ты видишь, почему я не заходил сюда уже много лет, — Гаюс пробежался кончиками пальцев по дереву, посеревшему от старости. — И всё-таки это была такая ценность. Настоящий клад! И должен бы таким и остаться.

— Ворота заперты? Может, нам удастся найти ключ. Я тут на днях прочёл заклинание поиска...

— Нет, не заперты. После того, как я с таким трудом в последний раз сюда пробрался, я не видел в этом большого смысла. Я хотел вернуться на следующий день, но потом Утер...

Мерлин придвинулся, оттесняя Гаюса, и положил обе руки на дерево; наклонил голову и закрыл глаза, будто прислушиваясь.

— Это петли, — сказал он наконец. — Железо — ну конечно же. И засов. Всё приржавело намертво, и дерево тоже покоробилось.

— Да, — вздохнул Гаюс. — И если бы Том до сих пор был с нами, тогда я бы мог наконец зайти к нему и попросить их с Джозефом всё заменить...

— Жаль, что его с нами нет и ты не можешь его попросить, зато... — Мерлин обернулся, подмигивая через плечо, — у тебя есть я.

— Что ты можешь...? — конечно, это был глупый вопрос.

Мерлин снова приклонился к воротам, с тихим шорохом ведя руками, этими длинными пальцами, против хода древесных жилок — и Гаюс разрывался между тревогой, что Мерлин загонит себе занозу, и дурацкой тоскливой мыслью, что если бы это случилось, то Гаюс мог бы провести час или больше, склонив голову над этой прекрасной рукой, ухаживая за ней, исцеляя её, глаза уже не те, что раньше, поди поближе к свету, родной, поближе...

Но вот Мерлин зашептал незабвенные старые фразы, и золотая пыль обмела доски, собираясь и вихрясь вокруг железа — и Гаюс оглянулся, надеясь, что дворцовые огороды не прячут в себе свидетелей, переминаясь с ноги на ногу, чтобы испортить обзор тому, кому бы вздумалось посмотреть в их сторону со стен замка.

— Готово, — вскоре сказал Мерлин и, словно в подтверждение, повернул ручку, и засов открылся с приятным щелчком.

— Как ты это сделал?

— Гаюс, — сказал Мерлин, будто открывая чудеснейшую из тайн, — Я волшебник.

Тот даже не потрудился сделать вид, что его это позабавило.

— Но на железо магия не действует.

— Моя — действует, — заявил юноша с неволшебными, но чарующими искорками в глазах.

Гаюс посмотрел на него, потом сказал, искренно и просто:

— Спасибо.

Это был момент честности. Так что Гаюс был готов к тому, что Мерлин сразу же спросил — уже в который раз:

— Почему ты остался?

Он вставлял этот вопрос в разговор всякий раз, когда думал, что может надеяться на правдивый ответ.

— М-м... — ответил Гаюс, и протянул мимо него руку, чтобы толчком распахнуть ворота, пройти — пройти в чудеснейшее безумие... В тёплый день запахи этого окружённого стенами уголка опьяняли, и сами растения тоже были... потрясающими. Попадались и чистые участки, или по крайней мере намёки на них среди зарослей. Гаюс мог разобрать, где раньше пролегали тропинки, ведущие от ворот — но всё это было просто...

— Ты вроде бы говорил, что это сад! — воскликул Мерлин в смятении.

— Это мой аптекарский сад. Ну то есть сад Камелота.

— Это не сад — это бунт!

Гаюс захихикал:

— Вот тебе и ответ. Вот почему я не ушёл.

— Ты больной на голову.

— Мне нужно было чем-то заполнить годы моего заката...

— Совершенно больной на голову. — Мерлин скрестил руки, его плечи несогласно сгорбились.

— Не знаю почему, но я считал, что буду писать книгу.

— Вообще-то неплохая идея — тебе писать книги. Особенно потому, что для этого не надо, чтобы я расчищал для тебя этот участок. Вместо этого я могу, скажем, носить тебе книги из библиотеки, пополнять твои запасы чернил. Идеально!

Гаюс только рассмеялся. Перед глазами тихо вставали следующие несколько лет — солнечные, живые и полные надежды.

— Иди сюда и помоги мне с шалфеем.

— Да ты шутишь.

— Нет. Я точно помню, где он рос, и это недалеко отсюда. Уверен, мы можем пробраться...

Мерлин ворчал, но тихо, идя за ним, и после того, как Гаюс продрался мимо всклокоченной оливы в самом солнечном и затишном уголке, потом мимо буйного любистока, путь их стал не так труден. Большинство растений не выросли выше пояса.

— Полное запустение, — пробормотал Мерлин.

— Если мы сможем снова навести тут порядок, тебе не придётся вечно бродить по лесам и лугам в поисках пиретрума и окопника.

— А... — Мерлин, похоже, взвешивал трудоёмкость обоих вариантов. — Больше не придётся шарить по кустам и прибрежным зарослям?

Потом они подошли к куртине тёмно-синих ирисов, и даже Мерлин вздохнул от удовольствия.

— Их ты тоже используешь?

— Всё, что здесь есть, можно использовать для тех или иных лекарств. Ну, допустим, олива здесь оказалась случайно — но в остальном этот сад совершенно практичен. Единственная традиционная прихоть аптекарского сада — ландыш, но он так прекрасен, что других причин и не надо... Ага! — Гаюс наконец увидел светлый пурпур и зелень шалфея; растения выглядели крепкими, хотя и довольно взъерошенными. И если он прав...

— Да. Вон длинная деревянная скамья у стены, Мерлин. Можешь убрать травы около неё? Осторожничать нет нужды; их всё равно придётся выполоть.

Мерлин вторгся в зелень захватчиков со смаком, хотя и стал осторожнее, наткнувшись на плющ, обвивший дальние опоры простой скамьи и какую-то кочку рядом с ней.

— Так пойдёт? — спросил он, закончив.

— Прекрасно. — Гаюс сел с ощущением, будто вернулся домой.

— Почему ты остался? — спросил Мерлин.

— Как ты... вылечил ворота?

Мерлин искоса взглянул на него.

— Я просто напомнил им... напомнил, кто они такие. Железу и дереву, то есть. Им надо было вспомнить, кто они такие на самом деле.

— А-а, — кивнул Гаюс, и посмотрел поверх дикого океана трав. — Мне не стоило его запускать. Но всегда было что-то... И здешние леса — нам повезло, что мы живём в таком изобильном краю. Не говоря уже о рынке — столько всего сюда привозят для торговли... — его голос затих, когда внимание Мерлина ослабло. — Ты можешь поберечь мою бедную старую спину и принести мне шалфея.

— Сколько?

Он рос здесь во множестве; если ему чего-то и не хватало, то разве что прореживания. Гаюс кивнул сам себе, довольный этим изобилием.

— Столько, сколько сможешь унести! Но старайся брать то здесь, то там; не весь в одном месте.

Раньше от скамейки к гряде шла тропинка. Мерлин нашел себе ровное место, чтобы стать на колени, и нагнулся, выполняя свою задачу. Гаюс какое-то время наблюдал за ним, пока не решил, что, видимо, лучше не надо. И всё равно ему было трудно отвлечься на что-то другое, пока Мерлин постоянно двигался, и покачивался, и рвал, а его поза открывала взору неожиданно изящные изгибы, обычно безопасно скрытые его туниками и старыми бесформенными штанами.

Гаюс попытался отвлечься.

— Эм... Шалфей часто назвают "спаситель". Он должен держать зло в узде, и используется в Уксусе четырех воров, который, как считается, отгоняет даже чуму. И... О, и раньше было присловье: "К чему человеку умирать, если у него есть шалфей?" Так что, видишь, он очень полезен, и, думаю, что если мы сможем — если мы сможем спасти это место... — он запнулся, и слова застряли в его вдруг пересохшем горле, когда он увидел, что Мерлин обернулся и обнаружил, что Гаюс смотрит. Но Мерлин, казалось, был не против: он вильнул плечами, словно от радости, а потом повернулся, расслабленный, неуклюжий и... и мужественный, — повернулся и уселся там посреди трав, расставив ноги и опираясь на поставленные назад руки, и его улыбка только становилась тем шире, чем дольше он возвращал пристальный взгляд Гаюса.

— Почему ты остался? — прошептал Мерлин, как будто теперь был уверен в ответе.

— Иди сюда, — сказал Гаюс, похлопав по скамье рядом с собой, и думая, что Мерлин, сидящий рядом с ним — это намного пристойнее, чем он же, почти лежащий навзничь перед Гаюсом, его руки и ноги приглашающе раздвинуты... — Иди сюда, родной.

Но конечно же, Мерлин никогда не делал то, чего от него ждали, Мерлин никогда не вел себя пристойно... Он вытянулся на скамье, на спине, и уверенно положил голову Гаюсу на колени.

— Мерлин... — тихо запротестовал Гаюс, даже когда чуть развернулся к нему, чтобы он устроился удобнее. — Мерлин... — прошептал он, осознав, что гладит эти густые тёмные волосы, любит ширину плечей Мерлина, прижавшихся к его бедру.

— Мерлин...

— Так что же случилось — в тот день, когда ты сюда не вернулся? — спросил Мерлин.

— О... — Гаюс попытался вернуться мыслями в прошлое, что было почти невозможно, когда в настоящем так многое их удерживало. — Ох, я почти не помню. Постоянно что-то происходило. Но знаешь, — добавил он, прочищая горло, — война и неурядицы губят не только людей, но и многое другое. То... то ценное, что не кажется срочным, всё ценное, что откладывается и приходит в запустение, и в конце концов забывается, и только много позже осознаёшь, наколько важно это всё-таки было.

Мерли спросил тихо:

— Сад напоминал тебе о ней?

— Элис, — сказал Гаюс, не желая, чтобы его прежнюю любовь низвели до местоимения. — Думаю, отчасти поэтому тоже. Но я ни в коем случае не должен был допустить...

— Знаю, — твёрдо сказал Мерлин. — Знаю...

И Гаюс был уверен, что говорят они о двух совершенно разных вещах, и всё равно — они смотрели друг на друга, смотрели друг в друга с самым совершенным пониманием, и рука Гаюса нежно покоилась на голове Мерлина, когда Мерлин схватил другую руку Гаюса и прижал ее к груди, над сильным и размеренным биением своего серца, его голубые глаза восхитительно потемнели...

В таком виде их и обнаружил принц, прильнувшими друг к другу — хотя, несомненно, любой, кто знал их не так хорошо, нашёл бы это вполне невинным.

— Гаюс! Я рад, что ты снова нашёл дорогу сюда. — Артур намеренно смотрел на сад вокруг, а не на двоих мужчин. Его поза — скрещённые руки, застывшие плечи — выдавала, что Артур пытается понять, что ему следует думать о чем-то сложном.

Мерлин не пошевелился, но Гаюс сел ровнее, стараясь не казаться настолько увлечённым.

— Да, сир. Спасибо.

— Я помню, как изводил тебя здесь в детстве. Бегал туда-сюда по тропинкам, крушил всё на своём пути...

— Я не помню, чтобы ты когда-нибудь хоть что-то поломал, Артур.

Принц прочистил горло, и мельком взглянул на них двоих.

— Если Мерлин тебе не нужен, есть одно дело...

Всегда было какое-то дело.

— Конечно, сир.

И всё равно Мерлин даже не шевельнулся. Он лежал, наблюдая за Гаюсом, не выпуская его руки, как будто бы принца здесь и не было. Но стоило Артуру заметить:

— Тебе понадобится помощь, чтобы это расчистить, — Мерлин тут же отозвался:

— Я ему помогу.

Сердце Гаюса стукнуло в нежданной радости.

— И всё же. Тебе понадобится помощь, по крайней мере, с тяжёлой работой. Я попрошу Леона выделить парочку парней. Пользуйся ими, как тебе нужно.

— Спасибо, сир. Это очень любезно с твоей стороны.

— Чепуха. Это же немаленькое сокровище, правда? Слишком долго за ним не смотрели. Этот сад снова может стать настоящим сокровищем — и рыцари будут ещё больше ценить всё, что ты для них делаешь, когда поймут, сколько это требует труда, сколько знаний. В конце концов, настойки не растут на деревьях... — Он посмотрел вокруг и усомнился. — Или растут?

— Нет, сир, — Гаюс чуть помолчал, но затем сказал: — Артур, однажды ты станешь прекрасным королём, и если я смогу оставить тебе аптекарский сад, хотя бы вполовину столь же прекрасный, ничего большего я не желаю.

Артур поднял голову в знак признательности, но затем небрежно махнул в сторону Мерлина:

— Что ж, такое наследие возместит то, что мне навязали вот это... Но могу я его одолжить?

— Конечно, сир, — Гаюс позволил себе момент роскоши — одно последнее прикосновение ладони к грудине Мерлина, а потом убрал руки. — Ну, иди уже.

И Мерлин тоже позволил себе помедлить, на мгновение осветив Гаюса дерзкой улыбкой — и небрежно коснувшись его лба сухими губами, пока неуклюже выпутывался из его рук и поднимался со скамьи.

Потом двое юношей прокладывали себе путь через необузданные травы, мимо случайно выросшего здесь дерева — и Артура явно распирало от любопытства, потому что, пока они ещё были в пределах слышимости, Артур тихо зашипел:

— Мерлин! Когда ты сказал, что поругался с Гаюсом, откуда мне было знать, что это ссора двух любовников?

— О, мы не любовники, — хмыкнул Мерлин.

Сердце Гаюса сжалось, и даже в голосе Артура прозвучало странное разочарование, когда он переспросил:

— Не любовники?

Но тут солнце выглянуло снова, и сад, полный трав, затрепетал от ароматов, потому что Мерлин рассмеялся и заявил с проказливой ноткой в голосе:

— Во всяком случае, пока!